Действительно, Тулум был одним из немногих городов майя, который с трех сторон был окружен городской стеной, обычно же города майя были без укреплений и защитных валов. Тулум был особенным, построенным по плану городом: главные улицы проходили параллельно с севера на юг. Храмы и другие культовые сооружения — некоторые из них были многоэтажными — возвышались, словно бледно-желтые маяки, над зеленовато-голубым Карибским морем.
Главным святилищем был Храм крылатого спускающегося дракона, которого современная археология разжаловала в «пчелиного бога» ах музен каб. На резных гипсовых рельефах мнимого пчелиного бога, размещенных на многих зданиях, изображен кто угодно, только не усердный сборщик меда. Что же конкретно мы видим? Летящее с небес существо с вполне человеческим лицом мчится на животе вниз по долине; его широко расставленные руки согнуты в локтях, а в его ладони просится рукоятка пульта управления. Ноги в ботинках стоят на пружинящих ходулях с большими педалями. Довершает загадку божественного сборщика меда то, что он одет в комбинезон и защитный шлем.
Эти развалины называют «храмом спускающегося бога». Всякий бог, неважно какой категории, благодарил бы за такой мемориал «Пчелиный бог»Тулум, перед которым спасовал Грихальва, был по существу крепостью, и во времена майя назывался Зама, город Утренней зари. Из Тулума многокилометровые дороги вели к таким центрам майя, как Коба, Яксуна и Чичен-Ица.
Адмирал Грихальва испугался города с тысячелетней историей (ныне расшифрованы глифы майя, размещенные на стелах в «храме фресок», и они подтверждают столь почтенный возраст Тулума). Хуану де Грихальве следовало бы осмотреть великолепный город — полюбоваться достопримечательностями, не захватывая его.
Между тем Грихальва поплыл дальше на юг, уверенный в том, что Юкатан — большой остров, а значит, он когда-нибудь вернется к исходной точке. Он дал флоту команду зайти в бухту, а поскольку это было как раз в день Вознесения, то он дал этой бухте имя Вознесения! Такое название она носит и сегодня.
Между прочим, название Юкатан возникло по недоразумению. Испанские работорговцы пытались с помощью знаков, жестов и обрывков испанских слов разузнать у рыбаков-индейцев название земли, на которой они стояли. Майя вежливо ответили: «Ci-uthanl», что означало: «Мы не понимаем. Что вы сказали?» Так Юкатан попал в атласы.
Впрочем, это звучит не так сложно, как название полуострова на языке майя: ulumil cuz yetel ceh — земля оленей и индеек. Пусть уж лучше остается Юкатаном…
Грихальва направил флот вокруг северной оконечности Юкатана и высадился — как годом раньше его соотечественник Кордоба — близ Чампотона. Правитель города оказал активное сопротивление, вдохновляемый тем, что ему уже однажды удалось изгнать испанцев. Он не знал, что у Грихальвы было больше людей, вооруженных к тому же более мощным оружием. Испанцы захватили город, хотя и понесли большие потери. Грихальва задержался там ненадолго. Страстное желание присоединить к испанскому королевству еще какой-нибудь остров не давало ему покоя, гнало дальше на север, поскольку опыт моряка подсказывал, что в конце концов побережье должно повернуть на юг. Однако этого все не происходило.
На широте современного Веракруса у пологого берега Мексиканского залива Грихальва снова приказал изменить курс. Возле Понточана матросы сошли на берег. Испанцев встретили настолько приветливые и веселые люди чонтал-майя, что даже заядлые вояки вроде Грихальвы не нашли повода для ссоры.
И тем не менее именно здесь, возле мирного города Понточана, началось ужасное уничтожение царств майя и ацтеков.
В далеком мексиканском царстве ацтеков уже Моктесума II (1466–1520), верховный жрец и всемогущий правитель, знал, что «от начала солнца» прибыли чужие корабли с белокожими мужчинами. Моктесума со своими жрецами предположил, что чужеземцы — посланцы бога Кецалькоатля. Древнее предание, известное ацтекам и майя, гласило, что бог ветра, он лее бог Луны и утренней звезды, он же бог наук, в незапамятные времена скрылся «на востоке» «на утренней звезде» и однажды вернется оттуда. Тогда начнется эра счастья. Предвкушая предсказанное возвращение бога, Моктесума отправил испанскому адмиралу Грихальве дорогие подарки: жемчуг, драгоценные камни, ценные ткани — и золото! Грихальва одновременно ощущал удивление и блаженство. До сих пор он не слышал о богатом правителе Моктесуме. Никто из испанцев не подозревал о существовании далекого царства ацтеков. Конечно, чонтал-майя мечтали о дальней стране на севере, в которой были горы из золота. Майя яркими красками расписывали богатство ацтеков, они заметили, как насторожились пришельцы.
Майя почуяли, что их самих могут оставить в покое; кроме того, они немного завидовали богатым соседям.
Их расчет оправдался. Грихальва велел поднять паруса, чтобы сообщить в штаб-квартиру на Кубу радостную весть — золото! — своему дяде, губернатору Диего де Веласкесу. Там как раз находился Эрнандо Кортес (1485–1547).
Сын офицера от инфантерии, дворянин, Кортес вырос в городе Меделья в испанской провинции Эстремадура, изучал юриспруденцию в университете Саламанки, знание которой, однако, не мешало ему на протяжение всей жизни творить беззаконие. Он уже тогда следовал принципу иезуитской богословской теории морали XVII в.: «Цель оправдывает средства». Поскольку королевские декреты благословляли цель, варварские средства не пугали Кортеса.
В конце концов он отправился в полное приключений путешествие по Новому Свету. Кортесу как раз исполнилось 26 лет, когда он вместе с Диего де Веласкесом участвовал в завоевании Кубы. За свою храбрость — что бы под этим ни понимали — Кортес был щедро вознагражден.
Честолюбие и личные интересы привели к разрыву с Веласкесом. Некоторое время Кортес даже провел в тюрьме, однако каким-то образом ему удалось жениться на дочери губернатора. Кортес находился в тени своего тестя и ждал, когда у него появится шанс осуществить большой замысел. Хотя он греб деньги лопатой, будучи высокопоставленным чиновником и скотоводом (ввозил на Кубу европейский крупный рогатый скот), крупным землевладельцем и хозяином золотых рудников, но он хотел большего — использовать крупный шанс.
Такой шанс Кортесу выпал, когда Грихальва вернулся на Кубу из плавания вокруг Юкатана и сообщил об изобилии золота у ацтекского правителя Моктесумы. Племянник Грихальва и зять Кортес добивались благосклонности губернатора Веласкеса. Оба мечтали о золоте и славе. Оба хотели завладеть легендарными сокровищами. Для обоих приобщение «дикарей» к христианской религии служило предлогом.
Верх одержал Кортес. Он был готов продать все свои владения, рискнуть всем состоянием для финансирования многообещающего предприятия. Порядочную сумму дали друзья — негласные компаньоны или акционеры. Против такого стартового капитала Грихальве поставить было нечего.
Веласкес назначил своего зятя Эрнандо Кортеса главнокомандующим нового флота.
10 февраля 1511 г. в открытое море вышли одиннадцать кораблей. На них загнали 110 матросов, 518 пехотинцев, 32 арбалетчика, 13 аркебузиров. На палубе стояли десять тяжелых и четыре легких пушки. В стойлах ржали 16 лошадей. Гордая армада!
В тот февральский день Кортес не подозревал, что народы майя и ацтеков заплатят за его известность миллионами жизней. Он также не знал, что войдет во всемирную историю как разрушитель величественной культуры, равной которой не было во всем мире. То, как история оценит его деяния, его, разумеется, совершенно не интересовало.
Кортес внезапным ударом захватил остров Косумель, который оставили в покое Кордоба и Грихальва, и после совершения таинства крещения объявил индейцев подданными испанской короны.
Он повторил путь своих предшественников — вдоль побережья на запад, поскольку все еще руководствовался заблуждением, что Юкатан — остров. У Понточана отряд Коргеса высадился, чтобы пополнить запасы. Если Грихальву там встречала ликующая толпа, то Кортес в некогда мирном городе увидел перед собой армию из 40 000 воинов майя.
Имея превосходство в пушках и арбалетчиках на лошадях, Кортес в кровавой битве победил майя. Храбрым, но наивным индейцам чудовища в виде лошадей с разноцветными украшениями и с всадниками в блестящих доспехах казались демоническими страшилищами, ведь они думали, что лошади и всадники образуют единое целое.
Пороха майя тоже не знали. Сопровождающиеся пламенем взрывы, прорубавшие в их рядах усыпанные трупами коридоры, подрывали боевой дух индейских воинов. Они смотрели на железные ядра с огненными хвостами, летящие в воздухе. Разве это была не тлачтли— божественная игра в мяч, в которой по желанию и воле богов они готовы были пожертвовать жизнью?
